ЧИКУНОВ СЕРГЕЙ

12.08.1979



           Рассказывает мать
           Ольга Эдуардовна Чикунова
           Я назвала своего первенца Сергеем. Мне нравилось это имя. Но я звала его Сергушкой.
           Сергушка родился 15 августа 1979 года. Роды были тяжелые. Можно сказать, что сынок родился мертвый. Его полчаса спасали, шейка его дважды была обкручена пуповиной. Его спасли чудом, он почти задохнулся.
           В месяц Сергушка заболел, его положили в больницу, но не проверили, идет ли ему пенициллин, а сразу начали колоть, из-за этого у сыночка развился очень сильный диатез. И этот диатез перешел у него в предастму. С года до пяти лет Сергей жил на кислородных подушках. Так и жили: кислородные подушки и уколы, чтобы сбить астматическое дыхание. Отец сам делал сыну уколы.
           После родов я очень плохо себя чувствовала, поэтому Сергушкой первых полгода занимался в основном папа. Потому, видно, и первое слово, которое Сергей сказал, было «папа». Кроватка Сережки стояла у изголовья нашей кровати. Бывало, когда он просыпался ночью, то будил не маму, а папу. Сережа очень сильно любил своего отца.
           Когда Сергей немного подрос, мы стали ходить в походы — в лес с ночевкой. Сын очень любил природу. Мог часами наблюдать за жучками и бабочками, червячками. Бывало, на коленках ползает за жучками. Но никогда не убивал насекомых, не отрывал крылышки, как другие мальчишки. Сергей рос добрым, веселым мальчуганом.
           По мере возможности мы ездили отдыхать на юг. Приезжали туда, грелись на песочке. Сережка очень любил медуз.
           Помню, мы поехали на юг в августе, перед тем, как Сергей пошел в школу, — ему было тогда шесть лет. Я взяла с собой букварь. И однажды сказала ему: «Сергушка, давай учить буквы, читать». А он мне ответил: «Нет, мама, я пойду в школу и там научусь». Не хотел читать. Но когда пошел в школу, то, действительно, очень быстро научился чи-
           тать. Газеты читал. Вообще очень много читал. Никуда не ходил гулять, проводил время дома за
           книгами. Любил белорусскую поэзию, покупал белорусские книги.
           Очень любил читать фантастику. Однажды (он учился тогда, кажется, в шестом классе) сам написал рассказ.
           На улицу вообще не ходил, был ужасным домоседом. Бывало, его одноклассники заходили за ним, говорили: «Сережа, идем на улицу», — он отказывался.
           С одиннадцати лет Сережа начал заниматься борьбой — греко-римской. Выступал на соревнованиях, имел награды. Но потом у него стало сильно ухудшаться зрение, и доктор сказал, что это от перегрузок на тренировках. Со спортом пришлось расстаться. Сережа очень переживал.
           Однажды, когда ему было лет тринадцать, друг предложил ему взять щенка. Я не соглашалась, но Сережа очень уж просил. Что делать? Сын целыми днями сидел дома, пусть будет у него домашний друг, — и мы с отцом разрешили ему взять щенка. Мама у него была боксерка, а папа — неизвестно какой породы, но щенок был хорошенький. Сергушка назвал его Томом. Три раза в день сын выводил его на прогулку. Хотя кто кого выводил — это еще вопрос…
           Рос Сережа стеснительным мальчиком, робким, но не хмурым и не замкнутым. У него было много друзей. Он играл в волейбол, часто ходил с друзьями загорать.
           Ребята звали Сережку Чиком, таким образом сократив фамилию Чикунов…
           Сергей окончил девять классов на четыре и пять, с благодарностями за хорошую успеваемость буквально за каждый год. Я ему сказала: «Сергушка, попробуй поступи куда-нибудь». Он ответил: «Нет, мама, пойду в десятый». Я сказала: «Времена сей-
           час меняются, вдруг обучение будет платным? Что
           мы будем делать?». И он решил поступать в архитектурно-строительный техникум. Практически без всякой подготовки он хорошо сдал вступительные экзамены.
           И учился хорошо. Он любил и прекрасно мог чертить. Все чертежи сдавал на отлично, еще и однокурсников выручал. Но по состоянию здоровья уже на первом курсе Сережа вынужден был взять академический отпуск. Когда Сережа проходил обследование на пригодность к службе в армии, его детская карточка пропала — утонула где-то в архиве. Пришлось историю болезни восстанавливать заново. После больницы, где сын провел больше месяца, подтвердился его диагноз: предастма. Сергея признали не годным для службы в армии.
           Сергей очень любил своего младшего братика Сашу. Несмотря на разницу в семь лет, у них было много общего. Оба любили читать, смотреть фантастику, играть в компьютерные игры, — мы с мужем купили по их большой просьбе. Еще, наверно, их объединял оптимизм — оба росли неунывающими…
           Хорошо, что Сергей на этот праздник не взял Сашу с собой. Хотя до этого они ходили везде вместе: и на футбол на стадион «Динамо», и на концерты.
           Они часто вместе ездили в центр за покупками. У Саши, помню, был день рождения, и Сергей со своей стипендии подарил ему машинку с дистанционным управлением. Они ездили вместе выбирать ту машинку.
           Накануне 30 мая у Сергея вроде было предчувствие… В соседнем доме умер студент Андрей. Умер он от рака легких, а ему говорили, что у него всего лишь воспаление. Андрей учился в институте, ему исполнилось только девятнадцать лет. Они были очень дружны, Андрей и Сережа. И Сережа очень тяжело перенес смерть друга. Говорил: «Мама, Андрея убила медицина — лечили воспаление легких, и получилось, что “залечили”». Я говорила: «Сереженька, у Андрея было не воспаление. Ему просто не говорили, что у него рак легких». Сережа ответил вдруг: «Вот Андрей умер, и я тоже умру. Я не могу без него». Это один раз. А другой раз как-то пришел ко мне на кухню и говорит: «Мама, мне цыганка нагадала скорую смерть». Я возмутилась: «Сережа, если верить всем этим аферисткам на вокзале, вообще не следует жить. Не смей придавать значение этой чепухе!». Он ничего не ответил, только как-то странно улыбнулся… Мне кажется, он все-таки что-то чувствовал или предчувствовал. Он был очень ранимый, сильно переживал смерть друга и постоянно говорил: «Я скоро уйду к нему».
           А 30 мая ничего не предвещало беды. Все как обычно. Правда, я пошла на работу, так как был конец месяца. Мы с Сергушкой спокойно поговорили. Я еще пошутила: «Придешь слишком поздно, домой не пущу, будешь спать под дверью». Сережка рассмеялся и сказал: «Мама, не волнуйся, приду вовремя!». А оказалось — совсем не пришел… Оказалось, что его спустя сутки принесли солдаты в гробу… Если бы я могла знать, что мы расстаемся навсегда!
           Сергушка не собирался идти на этот праздник. Они отдыхали: играли в теннис, загорали. А потом кто-то сказал, что на Немиге — массовое гулянье, и предложил пойти туда. Они же ведь пришли уже к окончанию праздника!
           Их было семеро. Погибли трое — Настя Корнеенкова, Павел Мядель и Сергей. Как рассказывали мне его друзья, это было что-то ужасное. Конец света! Живые топтали живых. Причем не по своему желанию, а потому, что их толкала толпа. Ребята мне говорили: «Тетя Оля, мы пришли туда в 19.50. Мы стояли последними и ничего не видели. И тут начало греметь, начались вспышки молний. И мы решили: пойдем в метро и поедем в свой “маленький дворик”». Так они называли двор, в котором собирались, за магазином «Глобус». Четверо были за то, чтобы не ехать, а перейти дорогу и спрятаться под навесом. А Настя, Паша и Сергей заупрямились: «Пойдем в метро».
           Настя, Паша и Сергей спустились в переход первыми. Ребята рассказывали, что они шли и о чем-то беседовали, смеялись. Сергушка сам еще мог бы спастись. Друзья говорили, что Сергей старался выхватить из груды тел и тем самым спасти Настю. А потом пришлось самого Сережу выискивать и вытаскивать из груды тел.
           Его нашли, вытащили. И Тема, друг Сергея (он маленького роста, хотя и старше Сергея, — ему двадцать один год, а Сережке всего девятнадцать), рассказывал: «Я его вытащил и на руках вынес из перехода, отнес к карете “скорой помощи”, и его увезли».
           Мы обзвонили все больницы, осмотрели все отделения реанимации. А потом нам сказали: «Если его нет среди живых, ищите среди мертвых».
           Отец не сразу опознал его в морге. Сергушка был весь черный от кровоподтеков.
           Не дай бог никому того, что мы пережили в те дни. Страшно было смотреть на тело сына. Это был он и не он. Сережу сильно загримировали. Грим прямо осыпался с него… Будто это был страшный сон, который рано или поздно должен кончиться. Но ничего не кончилось. Наоборот, только началось. Началась боль, утрата, скорбь. И конец этому придет только с моим концом…
           Я считаю, что трагедию можно было предотвратить. Если бы они не организовывали такой праздник в день Троицы и в таком месте. Как говорят, Бог дал — Бог и забрал. Всех деток. А ведь там находилось много и взрослых. Если бы праздник организовали в другом месте, ничего бы этого не произошло. Почему его нельзя было провести, допустим, в парке Горького? Я не берусь судить, но мне кажется, что тогда трагедия не произошла бы. А там рядом — сразу три храма. Люди говорят, что 30 мая, когда в них шла служба, прихожане не слышали, что говорил батюшка: такой там был шум и гам…
           Сергей снился мне. Сразу после девятого дня. Во сне я видела длинный накрытый стол. За столом сидело много людей. И к столу подбегает Сергушка, такой довольный-довольный, улыбается — и скорее за стол. Я вижу, что он в том же костюме, в котором и погиб. Покушал, а потом поднял голову и говорит: «Мама, а почему здесь так много людей?». А я ему говорю: «Так надо, Сергушка». А он раз — и исчез. И все. Больше Сергей мне не снился…
           У моего мужа есть одноклассник Павел, который закончил духовную семинарию. И я попросила Павла приехать. Он приехал и освятил могилку Сережки. Я его спросила: «А как насчет того, что я некрещеная?». А Павел мне сказал: «Нет, Оля, надо обязательно покреститься, иначе Сергушка будет обижаться на тебя». И к сороковому дню я поехала к нему в церковь, и он меня окрестил. Еще он мне сказал, что каждый день поминает Сергея в молитвах…
           Я безумно любила своего сына.

Глава из книги "Трагедия на Немиге"

Далее по списку
(Шайко Александр)