КАШИЦКАЯ ТАТЬЯНА

12.11.1978


           Рассказывает мать
           Александра Григорьевна Кашицкая
           — Танюша родилась 12 ноября, в воскресенье, в 20 часов 30 минут. Еще во время беременности она давала мне силу и здоровье. Я старалась не расстраиваться, была уравновешенна, спокойна. Она не шевелилась вообще, пошевелилась только перед родами. Мне стало плохо около восьми часов, вызвали «скорую», сказали — вторые роды. Привезли в роддом, начали что-то спрашивать. «Потом, — говорю. — Рожу и приходите, спрашивайте.» Роды прошли очень быстро, почти без боли. Врач спросила: «Вы кого ждали — мальчика или девочку?» Я ответила: «Мальчика, девочка уже есть». — «А у вас родилась прекрасная толстушка, весом 3900, ну просто прекрасная», — сказала врач.
           Она в этот же день распеленалась, как только положили. Говорю врачам: «Посмотрите, у вас вон ребенок распеленался». — «Так это же ваша вылезла из пеленок. Такого ни разу не видели.» Она всегда улыбалась, когда ее приносили кормить. В пять месяцев она уже ползала. На первом году своей жизни много ела и спала, была сильной, подвижной. И сразу видно, этот ребенок будет иметь свой твердый характер, присущий только Скорпиону. Она всегда делала то, что хочет, и нельзя было заставить ее делать то, чего не хочет.
           Говорить она начала поздно, почти в пять лет, это стало большим событием для нее и для нас. В августе она начала говорить все слова правильно, а на утреннике 7 ноября уже рассказывала стихотворение. Музыку любила со дня рождения. Танюша музыку слышала, но передать то, что слышала, — не могла. С большим усердием готовилась к утренникам в детском саду: рассказывала стихотворения, пела, танцевала. Уже с детства было видно, что она любит веселое и многолюдное общество.
           Танюша идет в школу уже почти в восемь лет хорошо подготовленной. Хорошо читает, пишет и считает. И с первого по одиннадцатый класс учится почти с одинаковыми оценками. У нее не было любимых и нелюбимых предметов — она учила все. Она не делила учителей на плохих и хороших, ко всем относилась с уважением. Предметы одни давались легче, другие труднее. Она не обладала таким умом, когда все дается легко. Все, что она познала за двадцать лет, было достигнуто ее трудом и упорством. Она умела работать над собой. Все старалась делать вовремя. Никогда не заменяла ночь днем, а день ночью. Но всегда считала, что знаний у нее недостаточно.
           Танюша мало читала из-за плохого зрения. С таким зрением получать дополнительные знания трудно.
           Всегда добивалась того, чего хотела. Если поставила цель получить по какому-либо предмету пять, то так и будет. Одиннадцатый класс заканчивает с тремя четверками, — это ее не огорчает. Видя, что мне не очень нравятся ее оценки, она сказала: «Мама, в аттестате мои оценки не завышены и не занижены. Не расстраивайся. Человек не может знать все. Хирург может сделать уникальную операцию человеку и никогда не подкует коня». И вот выпускной 1996 года. Выпускаются два класса. Класс математиков и общий. Прекрасные молодые люди, все счастливые. Им вручают аттестаты и каждому из учеников читают стихотворение. В этих коротких стихах было отражено все, что о тебе думают твои одноклассники. А мне всегда хотелось, чтобы Танюшу любили, и я переживала, каким будет «ее» стихотворение. И вот строки, подаренные Танюше от класса математиков:
           Все пленяет в нашей Тане:
           Упоительная речь,
           Поступь плавная,
           Кудри русые до плеч,
           Шепот нежный на уроке —
           Она всегда подскажет вам,
           Потому оценку Таня
           С классом делит пополам.
           В этот момент она была самой счастливой, ее зеленые глаза превратились в два лучика, она подошла ко мне, обняла и сказала: «Мама, это твое стихотворение, без тебя я этого, наверное, не сделала бы».
           В школе и после у нее не было очень близких друзей, она дружила со всеми. С людьми, которые ее обижали, она уже не общалась. Никогда не жаловалась. На вопрос, из-за чего поссорились, отвечала коротко: «Ты не поймешь». С родными, друзьями, знакомыми всегда поступала честно и справедливо, но обиду не прощала и не забывала.
           В этот же год поступает в БГТУ. Она поступала по собеседованию, и в этот же день было объявлено, кто поступил. Когда прозвучала ее фамилия, ее голова упала на руки и она произнесла: «Я поступила. Мама, ты слышала хорошо мою фамилию?».
           Она как-то сразу повзрослела. Уроки, с которыми она раньше легко справлялась, стали другими, другие требования. И начался новый этап познания. Танюша была очень вынослива, ее не останавливали никакие трудности. Если что не получалось, она начинала снова, не стеснялась спрашивать, а если знала сама — объясняла. Объяснять любила и умела, это ей доставляло удовольствие. Всегда хотела быть умной. Любила людей умных, веселых и сильных, у которых можно чему-то поучиться. В университете она тоже не имела близких друзей, дружила со всеми и каждого любила за его качества в отдельности.
           Танюша в свои девятнадцать лет стала более уравновешенной, прошел переходный возраст. Стала красивой, с хорошей фигурой, умела одеваться, много занималась собой. Бог дал ей все, и прожила она жизнь как на ладони. У нас одна женщина говорила: «Шура, твоим девкам нет ребят в на-
           шем дворе».
           Она любила зрелища: концерты, театры, спортивные состязания, все, где весело, интересно и много людей. Любимый вид спорта — плавание, но в связи с плохим зрением она им заниматься не могла. Неплохо играла в шахматы, но играла, чтобы доставить удовольствие мне. Шахматы она считала скучным занятием.
           Как я уже говорила, ей нравилось там, где интересно. Всегда ходила на праздники города, возвращалась веселой, много рассказывала и радовалась жизни. На 50-летие Победы она с другими учениками школы была отобрана для участия в спортивном празднике. Но при выходе со стадиона Таня упала, и ее из-под ног выхватил милиционер, оказавшийся рядом. «Мама, я не поняла — взял, поднял, посмотрел на коленки, спросил, не болит ли что у меня, посадил в автобус.» Она не испугалась. А ведь могли бы ее затоптать и там.
           Танюша любила все большое. Цветы обязательно должны были быть большими. Пусть одна, но большая роза или белая лилия. Овощи и фрукты тоже большие. Парень тоже должен был быть сильным, добрым, в меру высок и не обязательно красивым. Любила природу, но не деревню с тихой рекой или прудом, а только реку, озеро. Часто мечтала о море, но на море она так никогда и не побывала. Ей улыбнулся счастливый случай побывать на озере Нарочь целый месяц благодаря подружке по университету Татьяне Глушень — она была оттуда родом. Когда Таня приехала, про озеро рассказывала целый день. Больше всего она любила воду, особенно смотреть закат у воды.
           Музыку любила разную и песни, в стихах которых был смысл. Из классики любила Чайковского («Танец маленьких лебедей»), «Лунную сонату», «К Элизе», «Вальс цветов», «Песнь одинокого пастуха». Когда она слушала классику, я видела в ней уже взрослого человека, который вступает в жизнь и не знает, что она ему принесет.
           Она стала больше заботиться о родных. Уходя из дома, всегда оставляла записку, которая начиналась со слов: «Мама, я пошла к подружке…» — с точным адресом и телефоном, и обязательно — когда придет. Она хотела жить хорошо, чтобы у нее были достойные дети. Очень верила в приметы. «Мама, — говорила она, — есть такое поверье, что если человек сядет есть в потемках, то у него будут дети воры. А я не хочу, чтобы мои дети были ворами. Я хочу, чтобы мои дети были лучше и умнее меня». Никогда не сядет есть в потемках. Она старалась делать все для счастливого будущего, готовилась к самому лучшему, и вот что получилось…
           Танюша мечтала оставить свой след на земле, чтобы о ней помнили люди. Я ей говорила, что не всем дано такое счастье. Но она говорила: «Мама, а может, я выучусь и смогу что-то изобрести такое, чтобы меня помнили: например, лекарство, которое вылечит людей. Или раствор для завивки, который не портит волосы. Ведь я все же химик. Как бы мне хотелось, чтобы мне повезло, — как Пушкину, Менделееву и другим».
           Таня была верующей. Любовь к Богу я у нее воспитывала с детства. Но в церковь она не любили ходить, она не могла там сосредоточиться. Говорила: «Я там не могу, я лучше так поговорю». Веровала она как-то по-своему. Исповедовалась и причащалась. Меня радовало ее отношение к Богу, ведь верующий человек всегда добрее. В церковь она одна не ходила: или со мной вдвоем, или втроем — с сестрой. Запомнился один случай. Это было после летней сессии 1998 года. Мы пошли в будний день, людей было мало. По дороге я спросила: «Что ты будешь говорить на исповеди? Ты подумала?» — «Мама, я уже взрослая», — ответила. Она взяла свечки, поставила перед иконами и пошла на исповедь. Ее исповедовал священник преклонных лет, умный, мудрый, и лицо у него светилось. Перед ним стояла Таня с копной прекрасных русых волос, покрытых розовым легким шарфом. Они, тихо беседуя между собой, улыбались. Затем было причастие. Причастие ей давал другой священник, молодой, но тоже мудрый, красивый. Я стояла в сторонке и думала: пусть бы моей дочери Бог послал такого мужа. Когда мы вышли из церкви, я у нее спросила: «А чему ты улыбалась на исповеди?» — «Мама, я в жизни ничего не совершила плохого, а то, о чем мы говорили, — это тайна исповеди, ты у меня не спрашивай», — ответила она. Так я и не знаю, о чем шла речь. Еще спросила: «А ты видела, какой красивый священник тебя причащал?» — «Нет.» — «Как? Ты же стояла рядом и не видела?» — «Мама, я на него не смотрела.» И я поняла, что она искренне верит, как дано не каждому.
           У нее в сумочке всегда лежала икона святой Татьяны, на шее тоже носила иконку, не для украшения поверх одежды, а на теле. Молитву «Отче наш» она выучила, как только начала хорошо говорить. Святое писание прочитала, однако на все у нее не хватало времени — больше останавливалась на Откровении Иоанна и говорила: «Мама, так все страшно там написано».
           В тот роковой день 30 мая я утром приехала с дачи, чтобы успеть сходить в церковь на 10 часов, а Танюша с Олей пошли на базар и в ГУМ. В этот день было сорок дней по сестре мужа. За три месяца у нас получилось трое похорон. 21 февраля умер родной племянник мужа, 21 апреля умирает его сестра, и ровно на сороковой день, на Троицу, умирает Таня.
           Когда девочки вернулись, звонит подруга Тани по университету Оля Орел. Таня просит сказать, что ее нет. Пошла помылась. Оля звонила раз шесть, и Таня все время просила, чтобы я отвечала, что ее нет дома. В шестом часу — опять звонок. Таня подумала, что это не Оля, и сняла трубку. Это была Оля. Спрашивает: «Ну что, пойдем?». Таня сдалась: «Ладно, пойдем». Стала перед зеркалом, накручивает волосы, но получилось не очень хорошо. Я спрашиваю: «Как же ты пойдешь? Волосы плохо накручены». — «Ай, я скоро приду. Мы там долго не будем, скоро придем.» — «А где концерт?» — «Возле Дворца спорта.» У меня промелькнула мысль не пустить ее. Потом думаю: сегодня Троица, такой праздник, ребенку
           20 лет — когда она еще пойдет? Замуж выйдет — потом вообще никуда не пойдет. «А с кем ты идешь?» — «С Олей.» — «Возьмите старшую сестру.» — «Она старая, там все будут молодые. Пусть с кем-нибудь еще пойдет.» — «А во сколько придешь?» — «Не знаю.»
           Я ее всегда встречала. В десять часов пошла встречать на остановку. В десять нет, в одиннадцать нет, в час ночи нет. Такого никогда не было. Поехали в общежитие к Оле. Когда мы ехали в такси, таксист спрашивает: «Что, в гости едете?» — «Нет, у нас девочка пошла на концерт и не пришла.» — «Куда, на Немигу пошла?» — «Да я не знаю.» — «Там на концерте много людей погибло.» В общежитие сначала нас не пустили: говорят, гуляют где-то девчонки. Но потом из общежития стали звонить по больницам. Олю нашли сразу в больнице скорой помощи — при ней были документы. Тани не было нигде — ни среди живых, ни среди мертвых. И мы пошли по больницам.
           На такси заехали в 10-ую. Там сказали, что из ее класса ходили ребята на опознание, но не нашли. Поехали в 9-ую — нету. Снова приехали в 10-ую и нашли ее там. Я ее опознала. Она лежала на подставке, как будто спала: закрытые глаза, раскинутые волосы не раскрутились, хотя был дождь, ножки ровно сложены, ручка откинута, не было ни ушибов, ни синяков. Единственное — кофточка мокрая. Потом я уже не знаю, как домой пришла.
           Она родилась в воскресенье в 20.30 и умерла в воскресенье, тоже где-то около 20.30. Она всю жизнь давала мне энергию, помогала жить. Ради детей я жила. А теперь нет такой силы, какую давала мне Таня.
           Она не любила украшений. Носила только сережки и часы. На Немиге их кто-то снял с нее. С часами, которые были на ней, существует история: ее крестный умер в 29 лет, и остались после него часы. Таня носила их и говорила, что они счастливые, придают силы. Она с ними не расставалась. Хотя у нее было несколько часов, она носила именно те старые часы марки «Восток» на ремешке. Она их не могла потерять, кто-то снял. Сняли и золотое колечко, которое подарил мне муж в день, когда она родилась. Может, здесь и что-то магическое есть.
           Было и предзнаменование этой смерти. Когда мы ехали с похорон сестры мужа, другая его сестра сказала, что если в этом году было двое похорон, то будут и третьи — есть такое поверье. Я сразу подумала: неужели Таня? Ведь эта тетя ее очень любила. Подумала: неужели она ее заберет? Потом думаю: Аня, не надо, она же тебя так любит. Когда готовили поминальный стол, кто-то из мужчин тоже говорит: будут еще одни похороны. И мне будто какой-то голос говорит: «У тебя». Это все время у меня в голове было.
           Я уже говорила, что на Троицу ходила в церковь. Там я заказала молебен о здравии, но в этот день к нам пришла смерть. Я так расстроилась, что до сих пор не приду к мысли, во что же мне верить. Когда мы с Олей заказывали памятник, художник спросил, что мы хотим написать на нем. Мы выбрали надпись: «Твой светлый ум и красота будут нам звездой всегда». Может быть, для кого-то Таня была не умной, а для нашей семьи она была самой хорошей и умной. Художник спрашивает: «Вам на памятнике крестик делать?». А я даже не знаю. Что-то мне в этот крестик уже не верится. Это было во вторник, а в среду Оля просыпается и говорит: «Знаешь, мне снилось, что сижу я на кровати и Таня со мной. Я ей говорю: хорошо, что ты пришла, мы вчера тебе памятник заказывали. Крестик тебе делать или нет? Она покивала головой — и все. Я не поняла — делать или нет?». Оля сказала, что она покивала головой, будто бы не надо. Но мы сделали…
           Танюшкина могилка оказалась ниже, а дорога выше, и я переживала, что вода будет течь туда. Однажды был сильный дождь, и мне уже казалось, что могилки обвалились. Дождь, осень, и я не спала всю ночь, плакала. Под утро я то ли уснула, то ли нет — не знаю, но мне казалось, что я вроде давала Оле колготки померить. «На, примеряй», — говорю. Она говорит: «Мамка, я уже одета». Я опять говорю: «Ну примерь колготки». — «Мамка, я уже одета.» И в третий раз она говорит: «Мама, ты разве не видишь — я уже одета». Смотрю, а это сидит Таня на стуле, очень красивая, и зашнуровывает свои ботинки. Я говорю: «Танюшка, зайчик, прости меня, я же тебя не узнала. Когда ты пришла?». Она говорит: «Мама, я уже одета, и я не могу померить». И она как в облаке растворилась и ушла. Я после работы побежала на кладбище. Прибегаю — могилка стоит аккуратненькая, там уже сняли забор, и вода пошла мимо могилок. Думаю, она приснилась, чтобы я не беспокоилась.
           Еще был один сон накануне 25 декабря. Оле снилось, что Танюша приходит, ночует дома, заправляет кровать. Оля ее просит: «Таня, не ходи больше туда, останься дома». Она говорит: «Я не могу. Ты знаешь, где я нахожусь. Я ведь уже на 29 небе нахожусь». — «Ну и что, оставайся дома.» — «Ты знаешь, Оля, я, наверное, в рай попаду. Сегодня будет решаться этот вопрос. Я уже опаздываю. Я пойду. Я больше никогда не приду к вам.» — «А сниться будешь?» — «Буду.» — «А ты Олю видишь, с которой погибла?» — «Нет, Олю я не видела.» На этом сон закончился.
           Снится она Оле и теперь.
           Таня была верующей, почему же ее Бог не спас? Почему получилось, что хороший ребенок умер? Господи, прости меня, прости, может быть, я что-то не то говорю в своем великом горе. Может быть, Бог не заинтересован, чтобы остались на Земле хорошие люди, которые бы родили хороших детей и жили бы хорошо?
           С детства она искренне верила. Из лагеря однажды приехала и рассказала, что там вызвали духов. Вся такая перепуганная: «Мама, знаешь, там такое было — они духов вызывали». Я объяснила ей, что этого делать нельзя, что этим они нарушили душу покойника: ему была прочитана панихида, его отпел священник, а они нарушили его покой. Смотрю, она утром собралась куда-то. «Куда ты идешь?» — «В церковь, мама.» Она пошла к священнику, сама все объяснила, все рассказала. Пришла оттуда спокойная: «Мамочка, он меня наставил, все сказал, что сделать». Она была необыкновенная в вере.
           Мне нравился ее сильный характер, но мне хотелось, чтобы она была добрее. Иногда скажешь: «Ты делаешь неправильно, тебя Бог накажет». Она сразу как бы становилась тише. Однажды после такого увещевания назавтра просыпается и говорит: «Мама, мне снился Иисус Христос. Как будто это была икона, но он был живой и мне улыбался. Значит, он не такой злой, как ты говоришь». Значит, ее сразу же Бог пожалел, чтобы она не переживала, ее душу держал в спокойствии.
           Она всегда давала мне конкретный ответ. «Таня, — говорила я, — в Библии написано: кто почитает своих родителей, тому Бог дает и благосостояние, и длинную жизнь.» — «Мама, но ты забыла о своих обязанностях. Там написано и то, что детей нельзя обижать, чтобы они переживали и нервничали.» Бог ей помогал дать мне достойный ответ.
           Она думала о будущем, и главное ее желание — остаться в истории. Если есть Бог и в этот день была Троица, эти погибшие дети — святые. Их забрал Бог. Они умерли не там, где танцевали, как сказали священники, — на блевотине. Они пришли умереть перед дверями церкви. Ведь если стать на эти ступеньки, то церковь была у них спереди и церковь была у них сзади. И была разрушенная церковь сбоку. Они умерли на площади вот этих церквей. Танюшу крестили в этой же церкви, перед дверями которой она погибла. В день святой Троицы не каждому дано умереть.
           Она не хотела идти туда, но почему-то пошла. На Троицу дети погибли по Божьей воле. Бог так сделал и послал! От грозы, есть такое поверье, умирают только святые, а тут была виновата гроза. Дети все боятся грозы — и верующие, и неверующие. И Бог послал именно на это место грозу, дождь и град.
           Я ходила к священнику с этим вопросом, он тоже сказал: танцевали на блевотине, поэтому и погибли. Никто не захотел вникнуть в душу матери, похоронившей хорошего ребенка. Так почему же священники не выступили по телевидению, как выступают перед Рождеством, Пасхой? Почему не посоветовали нашему руководству не делать праздник там, на костях погибших?
           В первом сне, в котором Танюша приснилась мне сразу после похорон, она стояла в этом же переходе, на этих же ступеньках, серьезная, умная, в монашеском белом одеянии. Она приснилась мне в таком виде, чтобы я никого не винила. Все это было дано сверху, Всевышним. Я не хочу никого судить, считаю, что это природная стихия, которая унесла много безвинных детей, и никто не знает, за что Бог взял их. Может, для того, чтобы те, кто остался в живых, восстановили разрушенные храмы на этой площади и не делали там больше таких праздников.
           Когда прошло сорок дней после гибели, мы были в храме Петра и Павла. Священник, когда уже было отслужена панихида, сказал, что он не хочет ошибиться, но ему кажется, эти дети были святые, которые погибли у дверей церкви. Я с ним полностью согласна, и, если бы я знала, что там есть жизнь, была бы самой счастливой. Я знала бы, что она у Бога, я перенесла бы все, лишь бы она была счастливой. Видно, так суждено Богом.
           8 января родители погибших детей были в Жировичском монастыре. Там прошла уникальная панихида. Панихиду служил молодой священник. У него не спрашивали, почему погибли наши дети, но он сам сказал: «Никто не знает, почему были убиты 14 000 младенцев мужского пола после рождения Иисуса Христа. Ведь они еще не танцевали. На все воля Божья». После этих слов я почувствовала себя матерью хорошего ребенка. Ведь действительно никто не знает, почему Бог не спас этих младенцев, так же как никто не знает, почему погибли наши дети. Человек не спрашивает, когда ему родиться или умереть. Только у меня остался один вопрос:
           Зачем, Танюша, ты от нас ушла,
           А нас оставила на свете этом?
           Иль лучше жизнь ты для себя нашла,
           Где больше счастья, больше света?
           Тебя же здесь любили всей душой
           Родители, сестра, друзья, соседи.
           Для всех была ты словно ангел небольшой,
           Хотя порой была капризной ты и вредной.
           А может, ты на нас обиду затаила,
           Решила отомстить нам всем за все?
           Отец в тебе души не чаял, мать любила,
           А Оля для тебя была единственной подругой и сестрой.
           Ведь ты была еще так молода,
           И личико твое сияло чистотой.
           Такой ты и останешься навеки, навсегда —
           Красивой, милой, доброй, молодой.
           Ты с нами не могла проститься,
           Но спи спокойно. Земля тебе пухом.
           Мы будем за тебя всегда молиться
           Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
           Так Танюша вошла в историю своего родного города, который она так любила…
           Друзья по университету пишут
           «Спутницей студенческой жизни всегда была взаимовыручка и взаимопомощь. В нашей группе Таня Кашицкая была из тех, кто всегда стремился помочь, посоветовать, подсказать в нужное время, в трудный момент.
           До сих пор помнится 12 ноября 1998 года и двадцатилетие Танюши. Первый раз вместе собралась вся группа, чтобы поздравить ее с днем рождения… И был подарок, и много-много теплых слов. А на следующий день был другой подарок, подарок от Тани — торт и искренняя благодарность. Ведь не каждый человек умеет оставаться благодарным всегда, везде и за все, а она умела, умела не только сказать, но и «сделать спасибо».
           И пусть иногда прямая, но справедливая, добрая и строгая, рассудительная и требовательная, она смогла заслужить уважение и симпатию, доверие и внимание, любовь и понимание своих одногруппников, и потому храним добрую, светлую, вечную память…»

Глава из книги "Трагедия на Немиге"

Далее по списку
(Кислов Василий Филиппович)