ОРЕЛ ОЛЬГА

29.09.1979



           Рассказывает мать
           Людмила Михайловна Орел
           — Ольга очень хорошо рисовала. У нас дома на стенах висели ее рисунки. Ольга была домашняя, и рисунки ее — такие же. Она очень любила зиму, когда на улице мороз, а в квартире тепло.
           Она любила готовить, печь печенье, торты. Ее любимым тортом был «Графские развалины». Когда мне исполнилось сорок лет, я целый день была на работе, ездила в командировку в Осиповичский район. Приехала поздно, а тут — праздник. На столе печенье, торт и шоколадные колбаски. Было так приятно, мы с ней пировали.
           Олечка школу окончила с золотой медалью. Она прекрасно училась, была исключительно способная девочка. Учеба ей давалась легко. Больше нравились математические науки. Не любила физкультуру.
           Свои способности, увлечения не афишировала. Была исключительно скромной, даже незаметной. Душу свою никому не раскрывала. Добивалась всего, чего хотела. Главное ей было захотеть, потом упорно добивалась своей цели. Если что-то не получалось, она нервничала. Я говорила: все у нее получится. Ей важно было от меня это услышать.
           Я ей говорила: «Олечка, ты же знаешь, что все будет хорошо, что ты сумеешь». И она справлялась — и с музыкой, и с черчением, и с компьютером, и с физкультурой, и с курсовыми, и с органической химией… На втором курсе старшекурсники их настроили, что справиться с органической химией очень трудно. Ольга сразу взялась за этот предмет, и вскоре органическая химия перестала ей казаться страшной. Экзамены сдала на отлично.
           В первом классе музыкальной школы ей очень понравился «Менуэт» Гайдна. Она стала его учить. А это произведение было из программы третьего класса. Учительница говорила ей: «Тебе сложно и трудно будет». Придя домой в тот день, Оля убежденно сказала мне: «Я знаю, что его выучу». И она выучила. Была довольна учительница, радовалась я. Но больше всех довольна сама Оля.
           Так было всегда. Постепенно, не спеша, но уверенно она решала любые вопросы. И у нее все выходило. Если бы она осталась жива, она бы достигла больших высот в жизни.
           Когда на уроке я позволила себе какое-то слово, которое Ольге не понравилось, дома она «провела» со мной урок этики. Она говорила: «Мамочка, ты же учительница, ты не имеешь права так говорить. Что тогда ждать от нас?». Я прислушивалась к ее словам и больше так никогда не говорила.
           В душе Ольга была взрослее своих сверстников. С ними иногда ей становилось неинтересно. Мои друзья стали ее друзьями. Она никогда не была лишней в нашей взрослой компании. У нас с дочкой одинаковый подход к жизни, сходные мировоззрения.
           Оля была очень строгих правил, предъявляла к себе очень высокие требования, но никого никогда не осуждала. Уважала мнение других, но сама всегда поступала по-своему. Если она чего-то не хотела, убедить ее было невозможно. Она не спорила, но делала все по-своему. Заставить ее что-то делать против ее воли было нельзя. В конечном итоге оказывалось, что права Ольга. У нее была очень развита интуиция.
           Она не любила дискотек, их атмосфера ей не нравилась, хотя она очень понимала музыку. Сквернословие и хамство она физически не переносила. Оля была очень интеллигентной и благородной девушкой.
           В доме Ольга поддерживала исключительный порядок. У самой порядок был везде: в шкафу, в сумочке, в кошельке. Она всегда знала, что она хочет и что надо делать. Очень умная и самостоятельная девочка. Мне иногда казалось, что Ольга старше меня. Я романтик по натуре, она — реалист. Она иногда издевалась над моими романтическими грезами и говорила: «Мама, опустись на землю». Мы очень любили наблюдать с ней звездное небо. Часто долго стояли, подняв кверху головы, и смотрели на звезды. И еще любили радугу. Любимая пора года у нее — зима. Оля очень любила меня и жалела. У нас болела бабушка. Мы с Олькой жили у нее, потому что ей нужна была наша помощь. Оля любила бабушку, а бабушка больше всего на свете любила Ольгу. И Сергей, Олин дядя, тоже очень любил свою племянницу.
           Сергей умер 14 марта 1998 года скоропостижно, за пять минут, от несчастного случая — кусочек мяса попал в дыхательное горло. Мы очень переживали его смерть. Бабушка умерла через восемь месяцев — 20 ноября, а Ольга погибла через полгода — 30 мая 1999 года. Страшная вереница смертей. Бабушка не пережила бы Олечкину гибель, а я вот — живу…
           Ольга снится своим сверстникам и подружкам, а мне — редко. Мы с Олькой очень любили смотреть вдвоем телевизор и комментировать. Было весело. Она любила хорошую музыку и смотрела все музыкальные программы. Любила Инну Афанасьеву, прекрасные песни «Песняров» и особенно Мулявина. А последний любимый хит был Киркорова…
           Любила смотреть и заниматься аэробикой с Новожиловой. Любила картошку в любом виде.
           Яркие цвета не любила, ее тонами были спокойные.
           Любила играть на пианино, но никогда не играла, если собиралось много людей, как бы ее ни просили. Но, когда гости уходили и мы оставались вдвоем, она играла с удовольствием, исполняла все мои заказы.
           У нас было редкое единомыслие. Проблемы «отцов и детей» у нас не возникало никогда. Мы были не столько мать и дочь, сколько большие друзья. Навсегда.
           Она с самого раннего детства очень тонко чувствовала мое настроение, была психологом от природы. Даже когда я ее наказывала, а она плакала и бабушка спрашивала, кто обидел девочку, Олечка никогда не говорила, что это я ее обидела. Она меня поддерживала всегда и во всем. Даже когда я была не права, она все равно была за меня. Я сейчас очень хорошо понимаю, как надо вести себя с близкими. Надо любить так, как любила Олечка, — просто, всепрощающе. Я в отчаянии.
           В пятницу, 28 мая, Олька позвонила мне и сказала, что в эту субботу она не приедет, пойдет с компанией своего троюродного брата Игоря на пикник. И спросила: «Мама, мне идти или не идти?». Я ответила, что конечно же идти. Но вдруг почувствовала сильную тревогу и сказала: «Олечка, смотри, чтобы все было хорошо». А она мне отвечает: «Ну что ты, мама, я же с Игорем».
           Позже я позвонила в общежитие, но там постоянно были короткие гудки. Больше мы с ней не разговаривали.
           Как мне рассказывал потом Игорь и его мама, Олечка с друзьями Игоря провела замечательный вечер, была оживленна и весела. Ночевала у тетки, утром проснулась поздно и стала рассказывать сны (она любила рассказывать сны, она им верила). Снова ей снилась бабушка. Она Ольге снилась очень часто. Ольга говорила мне: «Мама, мне часто снится один и тот же сон, что бабушка встает из гроба». И в ту, последнюю, ночь ей снова снилась бабушка.
           Таня, соседка Оли по комнате в общежитии, рассказывала, что Оля вернулась в общежитие где-то около часу дня. Немного полежала, приготовила себе поесть. Наконец дозвонилась своей подруге Тане Кашицкой, с которой они собирались идти на проспект Машерова. Несколько раз спускалась вниз, звонила Тане. Договорились встретиться. Ольга несколько раз заходила к соседке в комнату и рассказывала, что ей вчера очень понравилось, было весело, была красивая природа. Говорила: «А сейчас мы пойдем на концерт». Сначала она встретилась с Таней Кашицкой, потом, часов в семь, они встретились с Игорем и его друзьями и пошли на концерт. Пробыли там около часа и собирались уже уходить, а Оля с Таней говорят: «Игорь, вы постойте здесь, а мы сейчас придем. Только вы никуда не уходите, чтобы мы вас потом не искали». И побежали в сторону Дворца спорта. Минуты через четыре все и началось. Больше живыми их не видели. А ребята отошли чуть в сторонку и все ждали девчонок. Простояли весь дождь под зонтиком… Говорят, что Олечку подмяли сразу же, она не добежала до метро. Она упала и ударилась головой, у нее вся кофточка была в крови. Олечка погибла сразу. А Таня еще около часа была в реанимации.
           Ольга была очень счастлива, что поступила в Технологический университет. Счастлива и я. Ее считали хорошей студенткой, в деканате поговаривали, чтобы после окончания оставить при кафедре. Она бы пошла в науку. Но видно, не судьба.
           Ольга не любила шумных компаний, она от этого уставала.
           Оля была талантливой от природы. Еще в десятом классе, на празднике, посвященном 8 Марта, на конкурсе «А ну-ка, девушки!» она представля-
           ла модельера со своей коллекцией мод «от Юдашкина». Весь текст и всю рекламу придумала сама. Было очень интересно, современно, злободневно, весело.
           Когда Оля приезжала на выходные домой, а она приезжала почти каждую неделю, мы обязательно готовили что-то вкусненькое. Она мне рассказывала о своей учебе, о ребятах и девчатах. Я их всех знала. Я была в курсе всех ее дел. И я ей рассказывала о своем. Это все было наше.
           Пишут студенты Олиной группы
           «Ольга Орел. В последнее время имя этой девушки ассоциируется у нас с такими страшными словами, как «боль», «страх», «смерть»… Бурный поток разъяренной человеческой толпы унес хрупкие юные жизни. Одной из них была жизнь Оли.
           Прошло уже немало времени, но мы все еще боремся с горьким чувством потери и бессмысленной, а от этого еще более страшной утраты. Все еще не понимают наши сердца, что она, такая молодая и жизнерадостная, уже никогда не переступит порог университетской аудитории, не улыбнется нам и не скажет: «Здравствуйте!».
           Сегодня оглядываемся назад и невольно думаем: «А что мы, ее друзья, знали о ней? Что сейчас, когда ее нет с нами, мы можем рассказать о ней?».
           Мы познакомились с ней теплым сентябрьским днем 1996 года на первом собрании первокурсников Белорусского государственного технологического университета. «Четвертая группа факультета технологии органических веществ, познакомьтесь, пожалуйста, со своей старостой — Ольгой Орел!» По аудитории прошел любопытный шепот: уж больно волевой и даже пугающе грозной была фамилия нашего будущего «вожака». А потом все невольно улыбнулись — тогда казалось, что уж очень не соответствовала грозная фамилия этой хрупкой, худенькой фигурке и робким карим глазам с длинными пушистыми ресницами.
           Потекли обычные студенческие будни: семинары, лекции, экзамены. Поначалу нам, недавним школьникам, было очень тяжело адаптироваться, привыкнуть к новому укладу жизни, к требованиям преподавателей, к лекциям, напичканным химическими формулами и уравнениями. Но казалось, Оля даже не чувствовала этой тяжести. Мы уже давно привыкли, что староста — всегда первая: на коллоквиуме, на контрольной, на экзамене. Если вдруг и у нее возникали какие-то трудности с пониманием того или иного предмета, мы вздыхали: «Если уж староста не понимает, то мы тем более!».
           Многие из нас жили с ней на одном этаже общежития. Мы, ребята из провинции, отличались от своих однокашников-минчан манерой говорить, одеваться, вести себя. Но она отличалась и от нас. Ее внутренний мир, в котором жили ее мечты, стремления, желания и надежды, так и остался для нас загадкой. Она не пустила нас в него, оберегая его от нашего юношеского безрассудства, от безмерного веселья и шумных вечеринок. «Олька, пойдем. Группа собралась», — тянули мы ее на нехитрую общежитскую вечеринку в какой-нибудь праздник. «Нет, ребята, я не пойду…» — и скромно опускала глаза. А каждую субботу она бежала на электричку, ехала домой в маленький поселок под Бобруйском, в дом, где живет ее мама. Только в день ее похорон мы поняли правду: единственным человеком, допущенным в ее мир, была ее мама… А мы не смогли, не сумели, вовремя не поняли, не догадались заглянуть в большие чистые глаза, полные одиночества. А ее мама в день ее похорон встретила нас как своих детей. Она, ни разу не видев никого до этого, знала каждого из нас по именам…
           Мы до сих пор не можем ответить на многие вопросы. Зачем? Каким образом Олька оказалась на этом празднике смерти? Почему не уехала на выходные к маме? Но больше всего не понимаем одного: как смерть может быть сильнее молодости? Почему от нас ушли те, кто еще в жизни ничего не успел? Не успел по-настоящему полюбить, насладиться каждой минутой жизни, не успел даже надышаться? Почему судьба так жестока?
           Наверно, мы до конца так и не сможем этого понять. И в наших сердцах не перестанут кровоточить выжженные горем имена Ольги Орел, Таньки Кашицкой и многих других молодых и красивых людей, которых забрала от нас смерть, забрала безжалостно, жестоко и бесчеловечно…»

Глава из книги "Трагедия на Немиге"

Далее по списку
(Пальвинская Ольга)