Прошел почти год после кровавых событий в подземном переходе станции метро "Немига".
           За это время после внимательного осмысления обстоятельств происшедшего пора уже сделать определенные выводы.
           Хочу и я как гражданин Республики Беларусь, которому не безразлично все происходящее в стране, высказать свое субъективное мнение о причастных к гибели молодых людей. Может, это хоть немного поможет правосудию.
           Согласно утверждению официальных лиц и руководства МВД РБ для поддержания "порядка" во время проведения "Праздника пива" и концерта было задействовано около двухсот милиционеров, омоновцев и представителей других силовых структур. Когда начался ливень и молодежь устремилась к ближайшему подземному переходу, у входа в метро "Немига" находились только 5 работников милиции (причем двое из них были не на службе, а отдыхали с родственниками на празднике и добровольно пытались оказать помощь милиции). Где были остальные? Попрятались от дождя в спецавтобусах, машинах и в здании Дворца спорта. Вдумайтесь, три милиционера из двухсот спасали ребят, остальные сбежали, не выполнив свой главный профессиональный долг - спасать людей в опасной ситуации.
           Что это - трусость или банальный непрофессионализм? Скорее, последнее. Их никогда не учили спасать людей, они натасканы разгонять, избивать людей дубинками и никуда не пускать. Вот почему только 1,5% из них выполнили свой долг. Этот процент можно считать коэффициентом полезного действия нашего ОМОНа 30 мая 1999 года у метро станции "Немига".
           Как гражданин своей страны я твердо убежден, что есть конкретные лица, виновные в произошедшем. Во-первых, грубейшую ошибку допустили чиновники горисполкома, разрешив проведение массовых мероприятий в таком месте, где это совершенно противопоказано, что и привело к трагедии. С одной стороны - река, с двух других - транспортные магистрали и узкий вход в метро. Но главная ошибка - власти не распорядились закрыть станцию метро "Немига" на время проведения этого массового мероприятия. Вот почему жители Москвы, Киева, Санкт-Петербурга и других городов, где есть метро, задают только один вопрос: как могло случиться, что станция метро не была тогда закрыта? Ведь это элементарная мера предосторожности.
           Кроме того, замчище на Немиге является историческим, святым местом, где покоятся кости наших предков. Поэтому там веками не селились минчане, не проводились никакие народные гулянья. А 30 мая минувшего года совпало еще и с большим религиозным праздником, когда люди должны были заниматься очищением души, а не пьянством. Однако это уже нравственный аспект, и судить за это будет, как говорится, Бог. Правда, такие чиновники, как В.Чикин, полностью лишены национальной гордости, не знают истории своей страны, а их главная настольная книга - "Краткий курс истории компартии".
           Во-вторых, виноваты омоновцы и милиция, которые сбежали с места трагедии и не выполнили свои прямые обязанности по спасению молодежи. Более того, они предали своих коллег и обрекли их на неминуемую гибель. Как утверждают специалисты, для предупреждения трагедии хватило бы 40-50 профессионалов, т.е. 25% от присутствовавших на мероприятии милиционеров и омоновцев.
           В-третьих, если более глубоко осмыслить все произошедшее, то напрашивается вывод, что виноваты власть, президент, которые создали систему подавления, а не защиты людей. Особенно наглядно это проявилось 25 марта нынешнего года в День воли, когда "держиморды" хватали не только молодых, но и пожилых людей, мирно стоявших на тротуаре, и насильно тащили их в "воронки", попутно избивая дубинками.
           Мне было интересно наблюдать 8 июля 1999 года за церемонией возложения президентом цветов к месту гибели молодежи. Диву даешься, какое огромное количество милиции, омоновцев, охраны, кагэбистов оберегало единственную персону. Людей за километр не подпускали к месту события, не давали перейти дорогу. Вот уж поистине кому не надо бояться ни дождя, ни снега, ни ветра...
           Убежден, что, в конце концов, виновных в трагедии, случившейся на Немиге, все равно не окажется. Если президент сказал, что виноват дождь, то бедному следователю ничего не остается, как подтвердить этот факт, тем более, что дождь, действительно, был.
           Вот только хочется спросить у товарища Лукашенко: "Не болят ли у него 53 рубца на сердце, о которых он громогласно объявил?". Думаю, что нет, поскольку он заранее обелил виновных, защитил преступников. И понятно, почему. Это его гвардия, на которую он опирается в своей деятельности.

Максим ЯСЮЛЕВИЧ

           Вечером 30 мая 1999г. обрушившаяся на город стихия в виде дождя и града унесла 52 жизни.
           Через 10 дней в больнице умер 53-й пострадавший - Сергей Саладкевич.
           Люди, случайно оказавшиеся на месте трагедии возле станции метро "Немига", предпринимали все мыслимые и немыслимые усилия по оказанию помощи пострадавшим. По словам очевидцев, первая машина "скорой помощи" приехала лишь через двадцать минут.
           А в это время БТ, прямым попаданием в "десятку", показывало фильм культового Джима Джармуша "Мертвец". Даже тогда, когда сотни людей метались между городскими клиниками и моргами, пытаясь опознать по фотографиям изуродованные от удушья лица своих родных, национальное телевидение работало в привычном режиме.
           Вместо того, чтобы стать в этот роковой момент важным информационным источником.
           Прозрение наступило на следующий день. Зациклившись на соболезнованиях и обещаниях компенсировать все расходы, связанные с похоронами, власть в то же время начала атаковать официозом не пришедший еще в себя после пережитых потрясений народ.
           31 мая 1999г. пресс-центр МВД сообщил: "Охрана общественного порядка при проведении мероприятия осуществлялась в соответствии с решением начальника ГУВД Мингорисполкома генерал-майора милиции Бориса Тарлецкого. Было задействовано более 150 человек личного состава органов внутренних дел и войск МВД. В результате внезапного изменения погодных условий (ливневый дождь с градом и грозой) в 20 часов 40 минут около 2,5 тысячи участников массового мероприятия, многие из которых были в алкогольно-возбужденном состоянии, стихийно направились в ближайшее укрытие, при этом основная масса - в подземный переход станции метро "Немига".
           События развивались стремительно. Поток людей в подземном переходе приобрел неуправляемый характер. Началась давка..."
           Смену погоды в тот трагический вечер даже с большой нятяжкой вряд ли можно назвать "внезапной" - синоптики предупреждали заблаговременно. Уже за час до трагедии потемневшее небо вновь напомнило о том, что вот-вот придется искать укрытие от дождя.
           Однако, предлагая народу море пива, организаторы праздника не удосужились не только соорудить элементарные тенты на случай ненастья, но и организовать дежурство машин "скорой помощи".
           Что касается милиции, то днем позже председатель Мингорисполкома            Ермошин привел уже иную цифру - не 150, а аж 195 сотрудников милиции было задействовано на празднике. Многие из тех, кому удалось спастись в давке, и по сей день не могут понять, где были эти доблестные стражи порядка и почему они не приняли срочных мер.
           Однако Ермошин поспешил сделать упор на "неуемное молодецко- залихватское состояние людей, которое роковым образом наложилось на погодные катаклизмы".
           Утром 31 мая Лукашенко призвал народ "стойко перенести это страшное горе" и просил не пытаться искать виновных. Мол, всему виной - "роковое стечение обстоятельств". Телесюжеты, где одетый в белый халат президент по-отечески утешает пострадавших, навязчиво "крутили" по нескольку раз на день. А заодно и муссировали его мудрую мысль, что "никаких пьяных на празднике не было". Ай да славяне!
           Не доверяя властям, общественность создала комитет по расследованию причин трагедии на Немиге, который тут же выступил с заявлением: "Стало обычной практикой, что на официально организованных праздниках бесплатно раздают пиво и другие алкогольные напитки, в том числе и несовершеннолетним... Теперь власти стремятся скрыть имена тех, кто должен нести ответственность за эту катастрофу".
           К 1 июня все жертвы трагедии были опознаны родными. Состоялись похороны.
           Правительство оценило жизнь каждого погибшего в 100 млн. рублей ($220 по тогдашнему рыночному курсу), потерпевшего - 30 млн.
           2 июня Ермошин подал на имя президента прошение об отставке, мотивируя свой поступок тем, что после трагедии он не имеет морального права дальше исполнять свои обязаннности. Лукашенко отставку не принял.
           5 августа в суде Московского района Минска началось рассмотрение иска трех семей, чьи дети погибли на Немиге. Иск был предъявлен Мингорисполкому и столичному ГУВД, третьими лицами в споре выступали организаторы праздника: радиокомпания "Мир", АО "Оливария" и Класс-клуб "Джас Крафт". Однако судья Гусакова отложила рассмотрение иска до окончания расследования уголовного дела.
           21 августа родители жертв решают создать Центр социальной помощи "Немига-99". Его основная задача - увековечение памяти погибших.

           Накануне скорбной годовщины в свет вышла книга "Трагедия на Немиге. Факты, свидетельства, комментарии", подготовленная правозащитным центром "Весна" и Центром социальной защиты "Немига-99".
           Обращаясь к читателям, авторы книги пишут: "У входа в подземный переход, где погибли 53 человека, к сороковинам был выполнен памятный знак в виде ступеней из красного гранита с гирляндой бронзовых роз и надписью "53 рубца на сердце Беларуси". Рубцы утраты детей никогда не заживут на сердце их родителей, до конца дней будут вспоминать погибших их друзья. Но несведущий человек ничего не поймет из этой эпитафии. Это абстракция. В ней ни словом не обмолвлены несчастные люди. Юные, прекрасные, талантливые, готовились они вступить в жизнь, но стали вечными тенями Немиги...
           Это желание обеспамятить, обудничить скорбь и есть сегодняшняя идеология по отношению к трагедии на Немиге...
           Вглядитесь в пространство этой площади - она полнится таинственными тенями. Стоят здесь и давние менчане всем своим иссеченным множеством, и 53 новопредставленные..."

           30 мая исполнится ровно год со дня трагедии в подземном переходе станции метро "Немига", в которой погибли 53 человека.
           До сих пор расследование этого дела не завершено. На днях генеральный прокурор Беларуси Олег Божелко заявил, что следствие по делу продлено якобы потому, что объявились еще 80 потерпевших. А это значит, что всех их нужно еще опросить.
           Возникает ряд вопросов, в частности, почему 80 потерпевших "нашлись" год спустя. Вот объяснение О. Божелко: "Люди, видимо, читали газеты с призывами милиции обращаться, но почему-то по каким-то причинам не обратились раньше, чтобы их признали потерпевшими, а сделали это позже". Неубедительно.
           Днем раньше, 24 мая, в Литературном музее Максима Богдановича правозащитный центр "Вясна" и "Правовая помощь населению" презентовали книгу "Трагедия на Немиге. Факты, свидетельства, комментарии", подготовленную при участии Центра социальной защиты "Немига-99" и целиком посвященную той абсурдной и страшной трагедии.
           В издании объемом 600 страниц Полина Степаненко и Татьяна Ревяко собрали огромное количество документального материала: свидетельства очевидцев, воспоминания родственников и друзей погибших. "Книга написана не пером, а человеческою бедою, горем и слезами отцов и матерей. Этот сборник свидетельств и воспоминаний - своеобразный памятник погибшим и напоминание живым", - пишут авторы в предисловии к книге.

Юрий ОРЕХОВ

           Кто-то вспомнит об этом лишь 30 мая, кто-то прорыдал весь год, и слезы высохнут еще не скоро. Трагедия на Немиге вписана страшной памятью в историю Беларуси, но вот станет ли она уроком, который не позволит ей повториться? Почему-то сомнительно.

           9 мая, незадолго до начала праздничного салюта (примерно в 21.40), я возвращалась домой с железнодорожного вокзала.
           Спустившись в метро на станцию "Площадь Независимости", обнаружила переполненный людьми перрон: немного дачников и очень много молодых людей, часть которых была явно навеселе. Электричек в обоих направлениях не было уже минут 6-8, и томившиеся в ожидании молодые люди, шутя, подталкивали друг друга к краю платформы или сами имитировали падение. Милиции было человек 15, и она, как могла, поддерживала порядок. Когда подошла электричка в направлении станции "Восток" (уже более чем наполовину заполненная людьми), под громкое подбадривание задних рядов молодежь ломанулась в двери...
           К счастью, в вагонах никого не задавило, следом пустили электрички с меньшим интервалом, а старички-дачники переждали наплыв в центре платформы. В общем, ничего не случилось. Но много раз в эти минуты я слышала: "Немига ничему их не научила" - и видела страх в глазах людей, которых теснили в вагонах. Разделяя мнение относительно культуры поведения молодежи, я думала о том, что два дня подряд - 8 и 9 мая (а 9-е совпало с днем поминовения усопших - Радуницой) на веселом проспекте продавали на розлив водку и пиво. О стабильном "продуктовом" наборе, пользующемся особым спросом на празднике: бокале пива, стопке водки, скромном бутерброде или лимончике. О том, что на улице было жарко и солнце добавляло алкоголю градусов. Два дня молодежь неплохо отдыхала, а вечером 9-го ехала на салют из разных точек города. Благо, не было грозы...

           Обещаний год назад было много - после экстренных заседаний и совещаний. Вот только с выполнением оказалось посложнее. Я обзвонила несколько лечебных учреждений, которым обещали помощь, несколько главных специалистов Минздрава. Ответы ошарашивали.
           Виктор Курек, главный специалист Минздрава по детской анестезиологии и реанимации: "Мы составляли тогда список, что необходимо Детскому хирургическому центру. Но за год так ничего и не получили. Знаю, вроде 2-й клинике что-то дали. А все, что закупалось для нас, никак не было связано с Немигой".
           Иван Канус, главный специалист Минздрава по анестезиологии и реанимации: "Тогда нам сказали составить список, и мы это сделали, но ничего не получили. Вот сейчас вроде обещают сделать хороший ремонт реанимационного отделения в больнице скорой помощи - мы вновь составляем смету. Еще Балакирев, зампред горисполкома по здравоохранению, обещал помочь нам, если к концу года останутся средства после оснащения новых корпусов онкодиспансера и 8-й гинекологической клиники. И мы опять составили список на дыхательные аппараты, дефибриляторы, мониторы. Да, тогда мы справились - у нас одновременно находилось 4 человека на искусственной вентиляции легких. Но эти аппараты с каждым днем устаревают - они 1995 года выпуска. Да, мы в состоянии разместить 30 человек в реанимации одновременно и одновременно проводить 10 искусственных вентиляций, собрав аппараты со всех отделений. Мы внесли в список 8 современных "вентиляторов" - они нам очень нужны. Конечно, это большие деньги - среднего класса аппарат стоит около 20 тысяч долларов. Поэтому мы идем и по другому пути.
           В России выпускают простейшие вентиляционные аппараты по 3.000 долларов, которые могут быть оплачены по взаимозачетам, так что мы заказали на республику 150 таких аппаратов и 150 недорогих мониторных систем наблюдения. Закупив все это, мы по крайней мере будем иметь в каждом районном центре по одному аппарату".
           2-я клиника была ближе всего к месту трагедии. Она приняла на себя основной поток пострадавших. "Мне позвонили по телефону и я с мокрыми волосами спустилась к машине, - вспоминает заместитель главного врача по медицинской части Наталья Савина. - Не зная о характере травм, мы вызвали всех хирургов. И все, кто был, оказывали непосредственную помощь. Восстанавливали дыхание прямым методом - изо рта в рот. И все, кто попал к нам живыми, выжили.
           До сих пор вспоминаю это с содроганием. Мы не уходили из больницы трое или четверо суток. А потом, когда появилась возможность отдохнуть, не могли заснуть. Детские психологи, которых 31 мая прислал к нам Минздрав, пытались помочь и нам".
           В тот день в реанимации 2-й клиники требовалось 11 аппаратов для принудительной вентиляции легких: основной травмой было сдавление легких - гипоксия. Столько аппаратов не было, и врачи часами, не разгибаясь, поддерживали дыхание дедовским способом "рот в рот".
           Их отблагодарил президент, вручив медали и даже орден, - его получила заведующая приемным покоем Алла Владимировна Чучкова, скромно проносившая его под халатом от силы день. А к врачам реанимации в гости приходят те, кого они выходили. Приходят с тортами и цветами. Но по-прежнему государство платит врачам крайне мало. В больнице не хватает среднего и младшего медперсонала, оборудования. Правда, за год клиника получила, а точнее, выбила два аппарата для принудительной вентиляции легких, несколько мониторов для отслеживания состояния больных. И все.

           Год назад Владику не было четырех, а Денису - пяти лет. Они попали в эту мясорубку, остались живы, но потеряли самое дорогое - своих мам. А семья Лобан похоронила двоих дочерей - 27-летняя Света и 23-летняя Люда были родными сестрами. Не выдержав горя, через несколько месяцев умер их отец. Сегодня Владика воспитывает его бабушка по папе Евгения Викторовна Филатова, Дениску - бабушка по маме Тамара Иосифовна Лобан.
           На встрече в связи с изданием книги "Трагедия на Немиге" беззаботность мальчишек вызывала слезы. Им все было любопытно, а на них смотрели люди и думали о том, что их дочери и невесты уже не родят детей. Плакали мамы погибших, плакал красивый молодой мужчина. Плакали их бабушки, которые до сих пор водят Владика и Дениса к невропатологам. Смерть матерей на их глазах стала жутким стрессом. Это про Владика писали год назад все газеты, что он ползал по мертвой маме и дико кричал...
           Тамара Иосифовна, кажется, совсем не могла говорить на этой встрече. И я попросила Евгению Филатову рассказать, как живет Владик.
           - После трагедии к ребенку невозможно было подступиться. Он опускал голову, кричал, орал, бросался на пол, плакал. А вот недавно мы были у врача, и нам сказали, что состояние его уже гораздо лучше. И правда, Владик стал более раскованным, спокойным.
           - А кто спас детишек на Немиге?
           - Людин друг, он вытолкнул их на перила. На похоронах мы детям матерей не показывали, да они бы их и не узнали - на самом деле девочки ведь были очень красивыми. А сейчас их воспитываем мы, бабушки, некрасивые и уставшие от горя. У Дениски ведь отца не было, а папа Владика, мой сын, был с Людой в разводе. Он сейчас живет и работает в России, часто приезжает, хочет забрать Владика, но я не даю. Он ведь циркач - ни кола, ни двора, ни семьи.
           - Как вам живется материально?
           - Тамара Иосифовна и я взяли опеку над детьми. Тамара Иосифовна, поскольку Дениска - круглый сирота, получает на него опекунские.
           У Владика есть отец, и я получаю на малыша минимальную пенсию.
           Иногда помогает Фрунзенский райисполком. Там есть какая-то женщина, выделяющая деньги на благотворительность, и мы раз в два месяца получаем по 20 марок. А еще недавно работники Фрунзенского райисполкома или горисполкома, не помню точно, привозили нам крупу, муку.
           Живем мы более чем скромно. Мы с мужем работаем, а Тамара Иосифовна и вовсе осталась одна. Я ходила по инстанциям и просила выделить определенную пенсию именно детям, пострадавшим на Немиге, чтобы они были как-то обеспечены до 18 лет. Мы ведь не молоды и не знаем, как долго сможем помогать детям, а нам хотелось быть уверенными, что дети защищены государством. Но до сих пор нет ответа, кто виноват в трагедии. Что уж говорить о выделении детей в отдельную категорию.
           Я думаю порой, что моя семья проклята. В 1977 году была страшная катастрофа на железной дороге. Мы все в нее попали. Отцу Владика было тогда четыре с половиной годика - его спас отчим. Вторая страшная катастрофа на Немиге - Владика спас друг мамы. Четыре месяца назад умер мой 20-летний сын Иван, я его родила через год после катастрофы - уже больного.
           - Это его стихи недавно печатали?
           - Да, Ваня был талантливым мальчиком. И я живу в постоянном страхе - что еще случится? Поэтому мне хотелось бы гарантий.
           Чтобы этим двум детям, ставшим свидетелями гибели их мам, дали будущее. А мне говорят: вы марки получаете, чего еще хотите? Я вижу, что нашему государству мы не нужны. Не нужны были ни в 1977 году, когда лежали переломанные, ни сейчас. После той аварии мой сын не подлежал призыву в армию по медицинским показаниям, но до 27 лет он получал постоянные вызовы в военкомат - нам просто мотали душу. А сейчас - почему этих двух детей не освободить от армии уже сейчас? Что у них есть, кроме жизни? Я просила, в ответ - мы рассмотрим. Конечно, я благодарна за все, что для нас делают, но я боюсь, что скоро умру. Знаете, после катастрофы Ваня мне сказал: мама, я, наверное, скоро умру, неспроста Бог дал нам Владика - это взамен мне. И я учу Владика верить в Бога, вожу его в воскресную школу, а сейчас перевожу в садик с христианским уклоном. Я хочу дать ему духовную стойкость. Не знаю, вырастет Владик верующим человеком или нет, но основу духовную он получит.
           Этого не было у Вани, и я это дам Владику. А Владик маленький, но он другой, он маленький взрослый. Он борется за свою жизнь, учится себя защищать. Как-то он сказал мне: "Бабушка, ты как взяла меня, все плачешь и плачешь. Я боюсь, что ты умрешь, и я никому на свете не буду нужен. Как я буду жить? Научи меня готовить кушать, стирать, чтобы я один не умер".
           А про смерть Вани я ему не сказала. Он считает, что Ваня живет в Ленинграде и откладывает ему конфеты, печенье к приезду. Для Владика Ваня был важнее отца. Сначала для него мама была его миром, потом Ваня. И я боюсь сказать ему про смерь Вани, боюсь нового взрыва страха.

Ирина МАТЯС

           Вчера опять пошла на Немигу. И снова с одной целью - прочесть ту надпись на ладье, что плывет над станцией метро. Год почти не могу прочесть... Высоко! И надпись на старославянском...
           - Я тоже не могу это прочесть! - говорит мне паренек лет шестнадцати по имени Николай. - Читаю, читаю...
           - А если вместе?!
           Вдруг свет падает на ладью...
           И мы с Николаем видим уже без труда: "На Немиге снопы стелют головами, молотят чепи харалужными, на тоце живот кладут, веют души от тела".
           Вот удивительно: это же из "Слова о полку Игореве", слова, написанного так давно и обо всех нас, что, кажется, суть должны бы все не только знать, но прочувствовать и понять...
           На самом деле мало кто в Минске знает про эту черную ладью (словно старуху...), грузно и устрашающе висящую под потолком станции метро "Немига" в обрамлении траурных трех ступеней - полос на колоннах. Оказывается, был конкурс среди архитекторов, и только на Немиге отображена история в истине - "веют души от тела...". Из века в век... Ради отторжения злого.
           Так тяжело снова писать о горе и несчастьях, что хочется отбросить перо. Но как же не писать, если все мы - "от "Слова...". И века, как страницы, а ладья плывет и в наш мир. "Всплыла" себе новой жертвой, детской, и снова "скрылась"?..
           Памяти свойственно забывать...
           Одни считают, что виноваты во всем "тени прошлого", другие - геологический разлом в том месте, третьи - нарушенная нами же духовность старого города и вот это - тоже из "Слова...": "Немизе кровави брезе не бологом бяхуть посеяни, посеяни костьми русских сынов..." Их жертвенностью ради отеческой истины...
           Мэр Минска Михаил Павлов встречался с родителями погибших: "Надо время, чтоб зарубцевалась великая рана..." Трудно было начать разговор.
           Прошел только год. И как осторожны мы в освещении и осмыслении своей же боли. Общей для всех.
           Что знают люди о произошедшем? О жертве той? Уже ничего фактически. Информация остается закрытой на уровне общедоступном. Но зачем скрывать ее? Ведь то громадное сочувствие, которое было в каждом сердце год назад, сделало свое дело. Нужен толк: что-то глобальное стоило понять, но в простом: не живем ли мы на одной родине, чтобы что-то таить?.. Какой урок из всего извлечь? Извлекли ли? Извлечем ли...
           И соцзащита пострадавших, и их лечение, и их бесплатные лекарства - в этом много сочувствия и добра, само собой, должно быть и есть. А для истории, для души, для всех людей, какое осознание?
           Ведь уже после "Немиги" мы все не раз ужаснулись, увидев подростков, выворачивающих камни из мостовых, и... собак, и бронемашины на улицах нашего города. Сколько было мгновений до столкновения? Сколько таких ситуаций на грани фола каждый день происходит с нашими детьми? Мы не знаем, чем их занять, где они гуляют, с кем, что читают, что ищут в жизни...
           Сегодня в мэрии обсуждают проблему. Ее поставили родители погибших: как перекрыть переход метро в том месте, где случилась трагедия, чтоб по тем ступенькам не ходить больше... Есть и проект - очень разумный, его сделал архитектор Николай Лукьянчик еще осенью прошлого года. Но проект - это лишь проект.
           - А на месте тех ступенек - часовня должна быть, храм, чтоб было где зажечь свечи, - говорят родители.
           - Дело времени, - размышляет мэр.
           Рассказали ему - появилось пиво "Немига" в Минске. Тут и добавить нечего: никто не догадался вовремя, что названием таким стольким людям принесут боль! И сигареты (той же фирмы, что рекламировала себя в день трагедии) - снова рекламируются повсюду именно в эти дни. Нет, я далека от мысли, что бизнес использует трагедию в своих "рекламных" целях... Но что сказать против факта?
           Немига ведь дает урок всем нам не только скорбью в день трагедии (годовщины).
           Ладья плывет... Хит-концерты или "хит" (по Далю) - бедствие. Что возьмем с собой в вечность?
           Мальчики подымают головы на ладью, пытаются прочесть строчки из "Слова..." на ней. И не стоит бояться открыть все, что известно всем. Без смущения и осторожности. Ведь на отношение к осмыслению трагедии прежде всего смотрят наши же с вами дети: что мы им скажем и что сделаем в жизни с ними же дальше? Там, на ступеньках, их свечи горят, их строчки сочувствия, их цветы... И глаза...
           Да, наверное, можно перестроить и замуровать переход на "Немиге", но разве замуруешь истину?
           Что-нибудь изменилось в нашем отношении к детям? В нас? Стали ли мы хоть на йоту добрее и чутче друг к другу, к детству?..
           Стало ли меньше жестокости хотя бы на один боевик в день по телевидению или в кино?!
           Ладья плывет...
           Свет падает на ладью. Словно уверяя тех, кто еще не увидел и не прочел: "Прочтете..."

Ольга ЕГОРОВА

1. Михайловская Нина Николаевна, старший кассир. Работает на ст.метро Немига с самого открытия станции в 1989 г.
Заступила на смену роковым днем 30 мая 1999 года в 20.00.

- Было ли предчувствие чего-то страшного?
- Нет, был обычный день, обычная смена.
- Когда Вы поняли, что в переходе творится что-то непоправимое?
- Я заметила, что там какая-то странная суета и вышла посмотреть. Вся лестница, ведущая к метро, была просто усеяна телами, а в переходе, к моему удивлению, практически не было людей. Лишь врачи скорой помощи выносили трупы.
- Существует множество слухов. Так, например, говорят, что двери в метро сразу закрыли, что на платформе было сильное столпотворение, что некоторые падали прямо на рельсы.
- Неправда все это. Работа метрополитена не прекращалась ни на минуту. Люди свободно передвигались как в метро, так и в самом переходе. Единственное ограничение сразу после трагедии вход на станцию был перекрыт, и оставались открытыми лишь двери на выход.
- Скажите, существует ли какой-то специальный режим работы метро в местах, близких к проведению культмассовых мероприятий?
- Да, в самом метро. Смена добавляется дополнительными сотрудниками милиции и кассирами, дабы работа шла динамичнее.
- Вернемся к трагедии. Скажите, в каком состоянии был переход, когда из него вынесли последнее тело?
- Было много мусора, элементов одежды, обуви. Валялись зонтики и дамские сумочки. Вещи собрала специальная служба. Затем по селекторной связи на станциях объявляли, где можно забрать утерянное.
- Многие СМИ писали о мародерстве.
- Да, вы знаете, было и такое. Было сложно уследить, кто из людей забирал свои вещи, а кто чужие. Некоторые просто хватали, что попало.
- Кто убирал переход? В каком он был состоянии?
Некоторые источники утверждают, что на ступеньках было много крови, а также элементы человеческих тел.
- Неправда. Да, кое-где была кровь, но ее было совсем немного. Убирала переход наша смена и несколько уборщиц с соседней ст.метро Фрунзенская .
- Что поразило?
- Поразили потолки, на которых было огромное количество человеческих отпечатков (потолки ведь высокие). Люди шли по людям, держась руками за потолок. Переход вымыли достаточно быстро. ( Съемки перехода были запрещены, но камера ОРТ умудрилась заснять окончание приведения перехода в порядок. Эти кадры затем были показаны в новостях канала. Кстати, на них есть и интервьюируемая Нина Николаевна несет какую-то коробку).
- Как Вы думаете, почему за три года, прошедших с момента трагедии все сотрудники смены, дежурившие в тот роковой день, либо уволились, либо перешли на другое место работы? С чем это связано?
- Прежде всего, было тяжело психологически. Государство помогло семьям пострадавших, оказало помощь за моральный ущерб, но все забыли о сотрудниках метрополитена. Ведь по сути дела, мы первые, кто увидели. Начали оказывать посильную помощь, а затем убирали переход. Вы просто не представляете, какая после была подавленность. Мы не могли нормально работать.
- Вы не думали обратиться к психологу?
- Нет, мы помогали друг другу, как могли советом, разговором. К психологам не обращались. Особенно было тяжело, когда в последствии на ступеньках перехода появились цветы, свечи, а затем надпись на стенах и фотографии. Подростки сидели в переходе днем и ночью.
- Страшно, когда работаешь в ночную смену и через стекло кассы видишь сияние от свечей. А сквозняк метро приносит их запах. Лично у меня, несколько раз были галлюцинации. Казалось, например. Что двигаются стены. Очень страшно. Тот из нас, кто психологически более слаб уволился или перевелся на другое место.
- Каковы, по-вашему, причины трагедии?
- Судьба. Я верю в нее+ (очевидцы утверждают, что музыка на Немиге перекрикивала службу в ближайших церквях и кафедральном соборе).

2. Наталья Михайловна Новаковская, руководитель Общественного объединения и центра социальной защиты НЕМИГА-99 (мать погибшей 30.05.99 Алевтины Новаковской)

- Наталья Михайловна, почему организация называется именно так - Общественного объединения и центр социальной защиты НЕМИГА-99 ?
- Изначально, название организации планировалось немного другое, но когда мы занимались регистрацией, но по настоянию юристов нам пришлось поменять название и назвать именно центром социальной защиты, подразумевая взаимопомощь друг другу после трагедии. В июне 1999 года мы с мужем пошли в прокуратуру, зная о возбуждении уголовного дела по факту гибели детей. Поговорив со следователем Комаровским Валерием Михайловичем, мы узнали, что еще одна семья семья Иньковых интересовалась материалами следствия. В последствии нас сплотила единая цель во всем разобраться. Так цель выросла в большое общественное объединение.
- Вернемся к тому злосчастному дню.
- Наша дочь Аля (Алевтина) ушла из дома в семь часов вечера. За ней зашли подруги все хотели послушать концерт группы Манго-манго .
- Сердце материнское что-нибудь предчувствовало?
- Вы знаете, если бы я чувствовала, то низа что бы не отпустила. Очень себя виню в том, что оно-то мне ничего не подсказало. Даже когда в нашем районе пошел дождь, я как-то не волновалась кофточку, зонтик она взяла. Я не думала, что они (девочек было трое), прослушав одну песню, захотят домой. Увидев, что собирается дождь медленно направились в сторону метро. Шли самыми первыми. Начался дождь. Девочки помнят, что сзади постепенно образовывалась колонна из людей. Когда дождь пошел сильнее люди рванули к переходу. Мы считаем, что именно сотрудники метрополитена создали пробку. Да, они закрыли дверь на вход, но двери на выход находятся ближе к выходу и люди из метро выходили оттуда, сталкиваясь с теми, кто спускался. Свидетели отмечают две волны толпы. С первой волной попадали те, кто споткнулся, или у кого-то застряли каблуки, но толпа не останавливалась вторая волна людей уже просто шла по людям. Так, например. Некоторые ребята попали в психоневрологическую клинику в поселке Новинки" под Минском, так как им казалось, что они все еще бегут по живым людям и не могут остановиться их несет толпой.
- Как вы узнали о случившемся?
- В десятом часу вечера с небольшим интервалом времени позвонили обе матери Алиных подруг. Спросили, пришла ли моя дочь домой. Я ответила отрицательно, подумав, почему они спрашивают, ведь Аля с их девочками. Говорю, что должна скоро прийти. Именно тогда вторая мать и сообщила мне о трагедии. Моя реакция громко заорала на всю квартиру. Тут вернулся с дачи муж, рассказала ему и мы поехали к Немиге. Когда зашли в переход (был одиннадцатый час), первое, что удивило совсем не было воздуха, было очень душно. Переход был пуст чист. Решили идти в ближайшую, вторую клиническую больницу. В холле было огромное количество людей, много пьяных. Выслушав нас, дежурная сестра сказала, что девочки, согласно нашему описанию у них нет. А люди продолжал поступать. Начали приходить те, кому была нужна психологическая помощь. Один из родителей мужчина, искавший свою дочь, попросил белый халат и помогал переносить тела погибших в больнице. Тогда он сказал, что насчитал около сорока трупов. впоследствии его ребенка вывезут из реанимации девочку пытались спасти, но не успели. так как во второй больнице Али не было, мы с мужем поехали в третью клинику, но тоже безрезультатно. затем поехали на станцию скорой помощи. Пройдя по палатам, я увидела стольких девочек без сознания, на кислородных подушках сердце кровью обливалось, но Али не было и там. Последней оказалась больница в Чижовке. В морг пошел муж там ему стало плохо. Позвал меня. Я шла по коридору и была поражена увиденным тела погибших были в ужасном состоянии вздутые, синие. а я все шла и считала. Насчитала около 37 тел. В начале коридора увидели дочь. Мы думаем, что она погибла стоя, т.к. на лице и теле не было шрамов и кровоподтеков.
- Вы видел тела основная причина, на ваш взгляд, удушье?
- Не совсем. Были и открытые раны, но лица... Люди были действительно истерзаны. Позже я узнала, что некоторые попали в месиво случайно. Например, Оля Польвинская шла домой из консерватории и проходила через переход как раз в тот момент, когда началась давка. Ее зацепило и снесло толпой.
- Как Вы думаете, подготовлены ли были медики к трагедии?
- Не уверена. К годовщине событий белорусское телевидение готовило программу, посвященную трагедии. Были приглашены непосредственные участники, спасатели, потерпевшие, семьи погибших и главный врач станции скорой помощи, который заявил, что медицина была на высоком уровне профессионализма и недаром ее поблагодарил президент, который, кстати, до сих пор не встретился с нами. Да, машины "скорой" действительно становились в очередь, но это было гораздо позже. У нас, например, есть кадры, где видно, что трупы погибших сгружали на грузовую машину, друг на друга. Надо было быстрее убрать.
- Вы не находите странным, что нет ни одной видеозаписи? Многие источники утверждают, что видео было.
- Да, видеозаписи были. Знаем, что было видео в прокуратуре, но нам ничего не показали. Одному из наших родителей Михаилу Инькову позвонил ночью неизвестный, предложил встретиться, дабы передать некие видеоматериалы. Михаил поехал на встречу, но неизвестный так и не появился. А сколько фотопленки было засвечено на месте, некоторым журналистам даже камеры разбили, угрожали. Угрожали даже мне. Как-то я позвонила в совет министров, пыталась узнать, есть ли новые данные. Так мне ответили, чтобы мы это дело не раздували, так как ясно сказано, что виновата стихия дождь.
- В организацию, как правило, входят родители погибших?
- В основном, да. Но изначально задумывалось, что будут входить все те, кого затронуло это горе.
- С регистрацией проблем не было?
- Да, были проблемы и серьезная волокита с уставом. В министерстве юстиции нам оказали помощь, в частности, Михаил Михайлович. Он встретился с нашим советом, пересмотрел устав, сделал замечания. Мы все переработали, и после этого дело сдвинулось нас зарегистрировали.
- Какая работа проделана за три года?
- Знаете, когда вышестоящие инстанции требуют от нас отчет, я говорю, что наше объединение не ведет такую обширную и динамичную деятельность. Мы стараемся поддерживать семьи иногородних погибших, ездим к нм в гости, оказываем посильную помощь, возлагаем цветы на могилы ко дню рождения детей.
- Существенна ли поддержка властей? Поддерживают ли он вашу организацию?
- Конечно, нас поддерживают. В основном социальная защита и мэрия г. Минска. Никогда нет проблем с транспортом. Семь погибших пользуются такими социальными льготами, как бесплатный проезд, медобслуживание. Хотели, чтобы нас признали семьями погибших, обращались с запросом в палату представителей, но там нам ответили, что нужно решение суда. Однако уже сейчас известно, что никакого суда не будет, так как дело закрыто в прошлом месяце. Нас удивил факт, что дело, вызвавшее резонанс на республиканском уровне отдали не в городской суд, а в суд центрального района, к которому относится Немига.
- Все ли выполнено властями из обещанного?
- Во-первых, мы до сих пор просим разрешить построита каплицу, дабы увековечить память по погибшим (собрал около 1000 подписей). Тот памятник, который имеется (розы и тюльпаны) мы даже за памятник не считаем в нем нет идеи, нет души. В прошлом году мы постарались привлечь внимание общественности и властей к этой проблеме решили устроить пикет. Но оказалось, что за некоторое время до этого властями города было принято постановление о запрете пикетов возле переходов. Мы приложили немало трудностей, чтобы получить разрешение провести пикет на месте трагедии. Что касается каплицы, то нужно получить разрешения в более чем двадцати инстанциях. Когда мы (еще до пикета) пришли в комитет архитектуры и градостроительства, то увидели, что на нашем запросе по поводу увековечения памяти лежала резолюция: Дать аргументированный отказ . По-моему, комментарии излишни.
- Почему именно вы возглавляете эту организацию?
- Возможно, я оказалась более инициативной, а мужчины в совете решили, что будет символично, если эту организацию возглавит именно женщина.
- Как вы считаете, получила ли общественность полную объективную информацию о трагедии?
- Конечно, нет. Белорусские СМИ в каком-то смысле устроили нам информационную блокаду. Сколько раз на годовщину мы просили проанонсировать памятные мероприятия всегда получали отказ.
- Есть ли у вашей организации расхождения в сведениях и фактах с государственной точкой зрения в отношении трагедии?
- У нас серьезные претензии к медицине. Мы считаем, что медицина было совсем не подготовлена. Например, на праздник города (930-тилетие Минска) места, где проводились праздничные мероприятия, были разделены на участки. За каждый такой участок отвечал приставленный к нему работник медицины. Во-вторых, я внимательно изучала материалы прокуратуры (более 20-ти томов), которые нам предоставили нехотя. Так там, например, по спискам фигурировало почти 200 сотрудников правоохранительных органов, но в самом деле фигурировало до 20-ти человек. Даже подруги дочери говорят о том, что не помнят наличие в переходе сотрудников милиции, не помнят, чтобы те помогали. Мы видели, как люди помогали людям говорили они. А белорусская православная церковь? сколько разговоров было о том, что священнослужители направляли протест, в котором просили перенести праздник пива на другой день и не проводить его в Троицу. НЕПРАВДА. Не было никакого протеста на официальном уровне.
- Согласны ли Вы с официальной позицией властей, что виновата стихия дождь? - Нет, конечно, мы не согласны. Безусловно, допущены ошибки в организации и проведении мероприятия. Метеорологическая служба уведомила о грозе. Мы намерены опротестовывать решения суда.
- Удачи и всего самого доброго.

3. Я задал несколько вопросов Скуратовичу Ивану Михайловичу, директору Белгидрометцентра.

- Уточняют ли госсструктуры, в частности Мингорисполком прогноз погоды перед проведением культмассовых мероприятий?
- Как такового, специального уточнения нет. Уведомление о прогнозе погоды Белгидрометцентром происходит по определенной схеме: существует ряд организаций, среди которых, например, гражданская оборона. Спасательные службы, органы государственной власти и др., которым мы сами направляем прогноз в обязательном порядке. Ежедневно детальный бюллетень развозится курьером приблизительно с 12.00 и до 13.30-14.00. Такие же структуры, как СМИ уточняют прогноз погоды по специальному номеру телефона нужное им количество раз.
- Получает ли детальный бюллетень прогноза погоды Мингорисполком ?
- Безусловно. Как я сказал. Все органы государственного аппарата получают детальный бюллетень.
- Какой был прогноз на 30 мая 1999 года?
- В долгосрочном прогнозе на 3 дня 28,29,30 мая по республике местами ожидались кратковременные дожди и грозы.29 и 30 мая в Минске переменная облачность, кратковременный дождь, возможна гроза. Ветер ю.-з.,при грозе порывы до 14 м.в.сек. Что же касается 30 мая, то в Минске ожидалась переменная облачность, во второй пол. Дня дождь, гроза, ветер ю.-з., умеренный. Температура 26 гр.тепла. Этот прогноз погоды был разослан по стандартной схеме, которой мы пользуемся ежедневно и о которой я говорил выше, но (!!!) 30 мая в 16 часов 40 минут дежурный синоптик выписал бюллетень. В котором говорилось. Что в ближайшие три часа по всей территории Беларуси ожидались грозы. Что касалось Минска. То называлось конкретное время 19.00-22.00 гроза, ливневый дождь (в последствии, в р-не Немиги будет зафиксирован град). Все службы города Минска были оповещены нами в срочном порядке.
- Спасибо.

4. Гринюк Жанна Владимировна, независимый эксперт в области социальной и независимой психологии, доцент кафедры психологии, член доктарантуры Белорусского государственного педуниверситета им. М. Танка (Минск). Постоянно приглашается с докладами в представительство ОБСЕ в Беларуси, как эксперт в СМИ. Автор работы Гуманитарная экспертиза трагедии на Немиге .
- Насколько мне известно, Ваша работа Гуманитарная экспертиза трагедии на Немиге одна из немногих, посвященных этой трагедии?
- Во всяком случае с точки зрения научно-экспертного анализа других работ я не знаю.Это была независимая экспертиза, которая фактически была осуществлена непосредственно на материалах бесед с пострадавшими, на материалах полного анализа публикаций в прессе по этой теме, а также анализа бесед с теми людьми которые должны были проявить свою компетенцию, т.е. с сотрудниками МВД. Одним словом, в работе была использована вся реакция социума. Затем результаты проведенной работы докладывались на международном форуме, посвященном молодежным проблемам в Беларуси (99 год), были опубликованы в СМИ, и единственный раз я выступала перед высшими чинами МВД.
- Сколько времени у Вас заняла подготовка и проведение экспертизы?
- Экспертиза была проведена по горячим следам в первые несколько месяцев после трагедии.
- Менялись ли лично Ваши взгляды и убеждения относительно трагедии в ходе проведения экспертизы?
- Безусловно, менялись. Например, что касается обвинения в адрес сотрудников МВД, то для меня, как профессионала в области социальной психологии, хорошо знающего психологию толпы и хорошо представляющего, какие существуют методики во всем мире, которыми вооружаются компетентные органы, охраняющие подобного рода мероприятия, очень хорошо знала и понимала, что в той ситуации достаточно было одного, хорошо подготовленного специалиста, который смог бы вывести толпу из этой паники. Но так как люди были не подготовлены (ведь погибло несколько сотрудников милиции), то и группа молодых милиционеров не смогла помочь ситуации, потому что их не обучили этому.В начале у меня было очень серьезное чувство негодования как профессионалы смогли допустить такую трагедию. Однако в процессе, когда уже приходилось общаться с людьми, это единственное чувство, которое сменилось на чувство великого сожаления относительно того, что у нас в республике нет некоего критичного отношения к себе.Самый важный вывод, который я сделал для себя эта трагедия не послужила уроком. До сих пор, насколько мне известно, в высшей школе милиции не введен этот курс Психология толпы и не дается методика работы в подобных ситуациях, которая сложилась тогда на Немиге. Ведь такие ситуации случаются, образно говоря, раз в сто лет и это именно та компетенция, которая всегда должна быть у профессионалов, но, к сожалению, ее до сих пор нет.
- С какими трудностями Вы столкнулись в ходе проведения экспертизы?
- Основная трудность заключалась в том, что официальные власти не были заинтересованы в получении адекватных и объективных результатов гуманитарной экспертизы (именно по-этому она и была независимой).Мы заметили, что в государственных СМИ не было правильных разъяснений ситуации, а были лишь оправдания, некие эмоциональные сожаления, т.е. фактически. Если проанализировать. То официальные круги продолжали накручивать реакцию толпы экспрессивную реакцию сожаления и ужаса, без рационального анализа причин трагедии. Никто не взял на себя ответственности за эту трагедию. Я даже впоследствии в прессе назвала это синдромом Немиги никто не хочет брать ответственности за плохое.Второе реакция толпы списывать все на случай. Я много писала и говорила о том, что для профессионала случайностей не бывает. Случайность это непознанная закономерность. И если мы не применим те элементы рационального анализа ситуации, то мы не подготовимся и не предупредим эту ситуацию в будущем, не говоря о том, что сами социальные последствия уже запечатлились серьезным архетипом на будущее.
- Вы, как психолог, непосредственно работали с пострадавшими?
- Здесь надо оговориться. В силу того, что в тот момент я, как называется, была центральным звеном, ведь первыми, кого атаковали после трагедии были кафедры психологии столичных ВУЗов, к нам поступало огромное количество звонков от пострадавших. В тот период я вынуждена была по долгу профессии общаться по телефону и встречаться лично. Психотерапии я не проводила был лишь первый такой элемент соконсультирования, после чего сразу направляла потерпевших в НИИ образования. Это было около десяти человек, в основном девочки-студентки. Что касается психологии, то в этом случае есть одна особенная специфика. Дело в том, что самое первое чувство, которое испытывали большинство пострадавших детей это чувство вины и стыда за проишедшее. Они искали причину случившегося в себе: Я виновата, ведь могла пойти на день рождения, а пошла на концерт и т.д. Это одна из первых реакций всех жертв подобного рода ситуаций и как раз тот момент, которым закрывают вообще дальнейшую работу и возможность общаться с психотерапевтами. Это как раз тот момент, когда надо выводить на поверхность вообще всю проблему. А то, что происходило в обществе, в том числе и слухи. Когда я анализировала прессу, то заметила очень интересные вещи это опять же реакция толпы .Говорили и писали о том, что нормальные молодые люди никогда бы не пошли на этот праздник. И какие дурочки надели туфли на высоком каблуке надо было обуть кроссовки и т.д. Явно очерчивалось понятие контенгент Немиги . Из прессы:
"Толпа, думается мне, начинается с одного человека - когда он решает, что лично ему позволено идти напролом."
Белорусская газета , 28.06.1999 год.
"Наша читательница, педагог из Минска, выдвигает собственную версию трагедии на Немиге. По ее мнению, виной всему - низкий уровень интеллекта молодежи."
Белорусская газета, 28.06.1999 год.
- А ведь этого достаточно. Именно по-этому у людей появилось столько комплексов, они очень глубоко загнали эту проблему. Не многие способны пойти, сказать, что я там был, потребовать полагающихся льгот.
- Подводя итог нашей беседе, Вы все же считаете, что опыт Немиги прошел даром для органов государственной власти?
- Думаю,да. Повторюсь. Насколько мне известно, особых изменений в процедуре организаций культмассовых мероприятий, дополнений в предмет психологии в высшей школе милиции не было.
- Спасибо.